четверг, 30 августа 2007 г.

НУЖНА НАША ПОДДЕРЖКА!

Уважаемые коллеги по блогу и его читатели!
Hyvät blogi-kollegat ja blogin lukijat!

За последнее время популярность газеты «Спектр НЕДЕЛИ» возросла.
Газета выходит еженедельно и в срок, а также несет в себе необходимую свежую информацию о происходящем в Финляндии.

Spektr NEDELI:n suosio on viime aikoina kasvanut. Lehti ilmestyy joka viikko pysyen aikataulussa. Se kertoo Suomen tapahtumista tuoreeltaan.

Но количество подписчиков на данное единственное русскоязычное издание остается на прежнем уровне. Это означает, что если данная газета не найдет достаточное количество новых подписчиков, деятельность будет приостановлена на неопределенный срок.

Kuitenkin lehden tilaajien määrä on juuttunut lähes paikoilleen. Ellei lehti löydä riittävästi uusia tilaajia, sen julkaiseminen joudutaan pysäyttämään epämääräiseksi ajaksi.

В связи с создавшейся в настоящее время трудной экономической ситуацией с еженедельником «Спектр НЕДЕЛИ» просим Вас помочь в вопросе увеличения подписной базы газеты.

Viikkolehti Spektr NEDELI:n nykyisessä vaikeassa taloudellisessa tilanteessa pyydämme Teidän apuanne lehden tilaajakannan laajentamisessa.

Если возможно, обратитесь к членам Вашей организации или друзьям и знакомым, живущим в Финляндии, с просьбой подписаться здесь на газетy «Спектр НЕДЕЛИ».

Pyydämme Teitä mahdollisuuksienne mukaan kääntymään Suomessa asuvien järjestöjenne jäsenten tai ystävienne ja tuttavienne puoleen ja ehdottamaan heille Spektr NEDELI:n tilaamista tästä.

Цены на подписку:

Tilaushinnat:

Годовая: 60 евро/Vuosi: 60 euroa
Постоянная: 56 евро/год/Jatkuva tilaus: 56 euroa vuosi
6 мес.: 36 евро/6 kk: 36 euroa
3 мес.: 22 евро/3 kk: 22 euroa


С уважением,
Рейо Никкиля
волонтер газеты «Спектр НЕДЕЛИ»

четверг, 2 августа 2007 г.

«Неизвестный солдат» - новое прочтение?


Juho Milonoff

Photo Tanja Ahola/Ryhmäteatteri

( Статья была опубликована в еженедельнике, издающемся в Финляндии на русском языке, «Спектре НЕДЕЛИ» № 31 / 03.08.2007 г. Автор — Рейо Никкиля/Reijo Nikkilä )


Aika velikultia” - Этими словами заканчивается прекрасный роман Вяйнё Линна «Неизвестный солдат». Но на русский язык не перевели и этого!

Пару недель назад я смотрел постановку по этому роману в летнем театре группы Ryhmäteatteri в Суоменлинна. Спектакль, поставленный Микой Мюллюахо на открытой сцене, над которой в этом году устроили навес, был сценически продуманным и самобытным. Если в романе повествование и изложение событий велось от лица писателя, то здесь эта задача была поручена главному герою, сроднившемуся со своими солдатами лейтенанту Коскела. Как мне показалось, режиссер подчеркнул в его образе неприятие войны, видимо, он внимательно читал изначальную версию книги Линна, «Военный роман», который, пройдя цензуру, и стал «Неизвестным солдатом».
В спектакле было занято много студентов Театрального института (Teatterikorkeakoulu) и они хорошо справлялись с ролями. Правда, их старшие (ненамного) коллеги, Юхо Милонофф, Туркка Мастомяки, Яни Воланен и Янне Рейникайнен, пожалуй, слишком выделялись на их фоне своим мастерством.
Когда речь идет о летнем «народном» театре, едва ли можно ожидать от постановки, что она станет новым толкованием великой книги устами молодого поколения.

Куда большие ожидания связаны с грядущей в ноябре премьерой «Неизвестного солдата» в Национальном театре, где его ставит популярный, получивший международную известность молодой режиссер Кристиан Смедс. Может быть, этот спектакль станет новым словом, актуальным прочтением? Из-за деликатности ситуации я не пытался ничего выведывать по поводу постановки у моего младшего сына, который в ней участвует.
«Неизвестный солдат» впервые взойдет в «пантеон» финского театра. Давно пора!

Когда тамперец Вяйнё Линна, писатель, сам прошедший войну, опубликовал в начале декабря 1954 года свой роман, он вышел скромным тиражом в 4300 экземпляров. Но он моментально «разлетелся» из магазинов, и допечатки пошли одна за другой, а рубежи в сотню тысяч преодолевались за пару-тройку месяцев. Часть прессы отозвалась о книге очень резко. Наиболее известен отзыв критика из «Хельсингин саномат» Тойни Хаву, опубликованный под Рождество того же года: ««Неизвестный солдат» - толстый, но не великий военный роман». Хаву обвинилa книгу, например, в узости кругозора повествования и сосредоточенности на буднях «нижних чинов». Ее поддержало высшее военное командование и тыловые офицеры. Но фронтовики, что рядовые, что командиры, были на стороне Линна. Война окончилась десять лет назад, и у них наконец-то появилась возможность, благодаря книге, поделиться с народом своими чувствами.

Фильм по книге режиссер Эдвин Лайне снял почти сразу после ее публикации. Он вышел в декабре 1955 года. В кинотеатрах его посмотрели почти три миллиона человек. А число телезрителей во много крат превышает общую численность населения Финляндии – ежегодно сотни тысяч человек смотрят его снова и снова во время традиционного показа в День независимости, 6 декабря. По результатам голосования, проведенного в «Хельсингин саномат», «Неизвестный солдат» признан самым лучшим финским фильмом всех времен.

Книгу спешно начали переводить на другие языки, первый перевод вышел в Швеции, его осуществил финский швед, сам фронтовик Нильс-Бёрье Сторбум. Не задержался и перевод на английский, но он был так плох, что переводчик даже постеснялся упоминать свое имя. Сейчас существует перевод на 29 языков, последний – на марийский – был сделан в 2006 году. А перевод на русский, увы, не лучше английского.

Однажды, в 70-е, в Москве я побывал в гостях у переводчика финской литературы Владимира Богачева. Я помню, он говорил, что перевел роман «Неизвестный солдат», но у него дома не нашлось ни одного экземпляра переведенной им книги. Позже прошел слух, что книга вышла «для ограниченного круга читателей», жестоко отцензурированная чиновниками из т. н. «финской комнаты» скандинавского отдела Центрального Kомитета КПСС тиражом в 500 экземпляров.
В 1991 году, за несколько месяцев до августовского путча, русский перевод «Неизвестного солдата» выпустило тиражом 50 000 экземпляров издательство «Прогресс». В качестве переводчиков были названы В. Смирнов и И. Марцина. В Интернете можно найти упоминания об Ирме Юльевне Марциной, которая занимается финской литературой, преподает в Московском университете и является автором книги «Финский язык для русских». Но о другом переводчике никаких сведений нет. Пару дней я потратил на «журналистское расследование», и обзванивал старых коллег и исследователей в России и Финляндии. Некоторые из них припоминали, что читали этот недошедший до читателй перевод, и называли в качестве переводчика Богачева. В конце концов я решился на звонок «начальству», то есть, бывшему начальству, и отыскал в старой записной книжке номер «крестного всей Финляндии» Владимира Федорова. 82-летний «Роффи» щедро поделился некоторыми сведениями. Он признался, что в свое время он пользовался псевдонимом «В. Смирнов», но, по его уверениям, «Неизвестного солдата» не переводил, ”это был другой человек, военный переводчик, человек непубличный”.

В 1992 году уже давно живущий в Финляндии переводчик на русский финской и эстонской литературы Геннадий Муравин напрочь раскритиковал в «Хельсингин саномат» перевод Марциной и Смирнова. И он абсолютно прав. «Неизвестный солдат», только в Финляндии изданный общим тиражом более миллиона экземпляров, заслуживает высокопрофессионального перевода в России, особенно после того, как в Финляндии в 2000 году вышла авторская версия, «Военный роман». Издательство WSOY также осознает недостатки в переводах: новые переводы на английский и русский планируются на протяжении многих лет.

Между прочим, финны, то есть руководство WSOY, отцензурировало «Неизвестного солдата»по объему намного больше, чем русские – эту самую финскую официальную версию!
Perevod Polina Kopylova

среда, 25 июля 2007 г.

Из дневника специального корреспондента 17-25.5.1977







Photo Reijo Nikkilä
нажмите на изображениe для увеличения картинки!
Klikkaa kuva suuremmaksi!


Официальный визит президента Урхо Калева Кекконена (Urho Kaleva Kekkonen) (В Финляндии, даже в научной литературе, его имя принято сокращать до ”UKK” ) в Советский Союз.
Москва, Киргизия, Белоруссия и Ленинград. Вместе сo съемочной группой Маури Йокелайнена (Mauri Jokelainen) мы делали как сюжеты для теленовостей, так и документальный фильм «Что UKK видел в СССР?».

Самой большой проблемой в этой поездке был президентский адъютант Хенрик Анттила (Henrik Anttila). Он всячески пытался мешать журналистам. Кто-то из нас успел раскритиковать в своей газете стиль его работы еще во время поездки. В последний день мы покупали в Ленинграде в валютном магазине «Березка» водку и другие крепкие напитки вместе с нашим бывшим коллегой (который какое-то время работал на Юлейсрадио) министром иностранных дел Финляндии Пааво Вяюрюненом (Paavo Väyrynen). «Ребята, берите в кои-то веки побольше, вы же едете в президентском поезде, его таможня не досматривает», - подзадоривал он. И мы таки взяли. Я, видимо, больше всех – 26 бутылок водки, шотландское виски и французский коньяк. А уже в пути, но до пересечения границы, Пааво принес в наш вагон в подарок звукорежиссеру Осмо Саари (Osmo Saari) литровый «пузырь» виски – потому что, как он слышал, у Оску, пока тот был в командировке, родился сын.
На границе нас ждал сюрприз. Адъютант Анттила вызвал особый наряд таможни из Хельсинки. Наш шестнадцатиместный «журналистский» вагон досматривали от границы – и до самой столицы. Я ехал в середине вагона, так что пока таможенники, выписав все штрафы, добрались до нашего купе, прошло немало времени. Годами наблюдая за повадками таможенников, я решился рискнуть: выставил на стол 11 бутылок, а 15 оставил в чемодане. Пронесло. За 11 бутылок, конечно, пришлось заплатить, однако суда, куда угодили двое из нас, удалось избежать. Оску пришлось заплатить штраф и за подарок Пааво.

Еще до того в Ленинграде нам устроили роскошную отвальную в гостинице «Ленинград», напротив которой стоит крейсер «Аврора». Напряженная недельная работа была позади, и все расслабились. Еды было в достатке, водка лилась рекой. В разгаре ужина из Москвы пришло сообщение о том, что там в рамках президентского визита был подписан масштабный договор, согласно которому фирма «Валмет» должна поставить в республику Коми две линии по производству бумаги. До начала выпуска новостей в Финляндии оставалось минут двадцать. Я быстро записал сообщение на салфетке, и, будучи уже под хмельком, героически без запинки продиктовал его по телефону. Однако название еще незнакомого мне тогда города «Сыктывкар» оказалось в моем сообщении полностью переврано: «Тыксыврак», буквы те же, а порядок – не тот. К счастью, этот город не был известен тогда ещё и зрителям, по крайней мере, в редакцию никто насчет ошибки не позвонил.

Для меня визит закончился удачно: я получил специальную премию. В Киргизии президент рыбачил на Иссык-Куле. Прессу на рыбалку не допустили. О размере улова усиленно строили догадки. На прессконференции корреспондент СТТ Пиркко-Лииса Сумма (Pirkko-Liisa Summa) спросила у Кекконена про улов. «А, улов? Об этом есть разноречивые сведения!» - ответил президент. Журналисты рассмеялись, вполне довольные таким ответом. Позднее мы узнали, что знаменитая осман-рыба на той иссыккульской рыбалке не клевала вовсе, и поэтому президенту подарили полтонны мороженного османа. Нам, сопровождавшим президента, тоже досталось – в зависимости от «заслуг» - кому одна, кому две, а кому даже и три рыбины. Сразу по прибытии машина президентского дворца развезла наполовину растаявшую рыбу по домам – ко мне пришлось ехать в Вестэнд, где я тогда снимал дом, принадлежавший родителям одного приятеля, до того, как уехать на 10 лет работать в Москву.
Рейo Никкиля/Reijo Nikkilä
«Спектр НЕДЕЛИ»/Spektr NEDELI № 11 16.03.2007
perevod Polina Kopylova

пятница, 6 июля 2007 г.

Гостеприимство

Часто память играет с людьми: многое забывается, причем достаточно быстро. С другой стороны, 10—20 лет могут казаться далеким прошлым, особенно для молодого поколения.
Этим, видимо, объясняется активность молодого депутата муниципального совета Руоколахти, социал-демократа Суны Кюмяляйнен. Она собирает подписи под обращением, цель которого запретить продажу недвижимости гражданам, живущим вне Европейского Союза. Госпожу Кюмяляйнен возмущают, прежде всего, россияне, которые скупают дачные участки, а в последнее время стали покупать жилые дома в ее родном Руоколахти. «Они покупают недвижимость и пользуются ей только один месяц в году, тогда как финны могли бы жить в этих же домах, работать здесь же и платить налоги, — считает Суна. — Но финнам, представляющим даже средний класс, нынешняя стоимость не по карману».
Граждане России подняли цены тем, что практически не торгуются — зачастую их устраивает названная продавцом. Но дело не в этом.
Экономический спад начала 90-х годов прошлого века очень сильно ударил по Восточной Финляндии. Руоколахти середины 90-х (как и близлежащая Иматра) производил удручающее впечатление — закрытые магазины, ветшающие дома… Продавалось большое количество дач, но спроса не было. Если в 1990-м году безработица в Южной Карелии составляла 3,8 %, то в 1995-м — 15,9 %.
Сейчас в Руоколахти 5 900 жителей, безработных 11 %. Летом благодаря дачникам население увеличивается в два раза; в последние годы стали появляться новые кафе, магазинчики, услуги. Администрация муниципалитета радовалась интересу к своему региону, но, видимо, не учла настроение жителей. Может, стоит начать открытое обсуждение как нынешней ситуации, так и перспектив на будущее — с учетом разных сценариев, в том числе, и при введении ограничений для «чужих» на покупку недвижимости?Диалог был бы еще интереснее, если бы российские дачники объединились с местными владельцами коттеджей в какую-нибудь организацию. В конце концов, летние жители тоже платят налоги и покупают услуги у муниципалитета.

Спектр НЕДЕЛИ № 27 / 6.7.2007

суббота, 30 июня 2007 г.

Муккула, Лахти – мост «Запад – Восток», советские писатели в Лахти 1963 – 1991.



(Первоначально статья была опубликована в новом еженедельнике, издающемся в Финляндии на русском языке, «Спектре НЕДЕЛИ» № 25 / 21.06.2007 г. Автор — Рейо Никкиля/Reijo Nikkilä.)

(Fotografii k etoi state nahodjatsja zdesj)


Литературный семинар в Лахти состоялся с 17 по 19 июня уже в 23-й раз – а лет с тех пор, как летом 1963 года по инициативе Общества Эйно Лейно был устроен первый семинар, прошло еще больше. Изначально целью семинара было стать мостом для писателей, критиков и переводчиков с Востока (Советский Союз) и Запада (капиталистические страны) – шли хрущевские годы затишья в Холодной войне. В этом году тема семинара звучала как «Красота и ужас литературы», и в обсуждении участвовало 60 гостей. А вот каковы были темы минувших лет:
1963: Писатель и предрассудки
1964: Писатель и мораль
1966: Проблемы письма
1968: Власть писателя
1971: Писатель в мире, где множатся конфликты
1973: Почему стихи и романы?
1975: Литература и национальное самосознание
1977: Возможности писателя
1979: Общемировой язык литературы
1981: Литература и мифы
1983: Перо как инструмент исследования
1985: Серьезная литература в кризисе?
1987: Как литература разоблачает?
1989: Литература – карнавал ценностей
1991: Литература и память
1993: Писатель против всего мира
1995: Время писателя
1997: Языки и маски писателя
1999: Границы литературы
2001: Задача литературы – бороться с глупостью
2003: Что такое святость?
2005: Писательство как выражение любви

Темы всего лишь задают направление, за их рамки выходили всегда, когда больше, когда меньше. Например, главным событием первого семинара стал словесный бой Владимира Ермилова (современник В. Маяковского и один из его палачей) и французского писателя Клода Симона (Claude Simon)за первенство социалистического реализма и модернизма. Эту борьбу они долго вели уже после семинара на страницах «Литературной газеты» и «Фигаро Литерэр».
В 1966 году идеолог советской литературы Александр Дымшиц спровоцировал Григория Бакланова на спор с американским журналистом и писателем Норманом Казинсом (Norman Cousins)по теме «Гражданство мира». Казинс: «Писатели – это проводники. Одно из направлений должно быть – к мировому гражданству. Один мир, и общемировое правительство!». Бакланов: «Интернационалист, да, но гражданин мира...». Он не произнес слова «нет», но обозначил его жестом.
В 1968 году в составе советской делегации был Юрий Трифонов, который случайно оказался в знаменитой муккульской общей сауне. Он очень сконфузился, хотя единственный из всех был в плавках. Потом я подумал, что я, как его переводчик в сауне, мог бы проявить солидарность и тоже остаться в плавках. Но были времена сексуальной революции, и мне это даже в голову не пришло. Трифонов на семинаре в идеологических дискуссиях не участвовал.
В 1973 году советская делегация была оскорблена в лучших чувствах: по каким-то причинам синхронного перевода на русский не было организовано вообще!
В 1979 году советские снова схлестнулись с французами. Бернар-Анри Леви (Bernard-Henri Lévy) осуждал советский тоталитаризм и назвал «Архипелаг ГУЛАГ» (бывший тогда сенсацией и в Финляндии) лучшей книгой того времени. Его оппонент Михаил Барычев дискуссию полностью провалил.
В 1987 году мост между Востоком и Западом был еще нерушим. Чингиз Айтматов принес первое дуновение перестройки: «Как-то я чувствую себя непринужденно. И я чувствую, что здесь серьезные люди и серьезный разговор. И здесь отсутствуют политические страсти, отрицание одного ради утверждения своего. Нет монополии на какие-то идеи, я так считаю». А потом, роковым для СССР летом 1991 года, за два месяца до августовского путча, критик Алла Латынина «подорвала заряд»: «Я принадлежу к числу тех, которые считают 73-летний эксперимент коммунизма в нашей стране глубокой неудачей, глубоким насилием над нашей историей». Эти слова никак не могли понравиться одному пожилому писателю, члену советской делегации, чье имя я сейчас запамятовал.
В том же году, то есть еще в советские времена, ленинградский поэт Аркадий Драгомощенко окончательно разрушил мост между Востоком и Западом. Я спросил у него, приезжают ли писатели в Муккула на «строительные работы», или по каким-то другим причинам. Он ответил: «Для другого. Они действительно приехали говорить о памяти и литературе. Они сейчас не нуждаются в мостах. Люди сами являются мостами, от себя, ты понимаешь? Не нужно думать, что кто-то построит мост. Ты сам есть мост. Твоя спина – твой мост. Вот и все». И в кадре Аркаша повернулся и показал свою спину.
В этом году из России приехала (была приглашена?) только одна писательница, Светлана Архипова из Мари-Эл.

Perevod s finskogo Polina Kopylova

воскресенье, 17 июня 2007 г.

Четыре «Д» моей России

Четыре «Д» моей России

В моей жизни были три Дмитрия и один Даниил.

Начнем с последнего. Когда я приехала жить и изучать медицину в Ленинград осенью 1989, я практически не знала русского языка. Но с самого начала моих студенческих лет я полюбила бродить по магазинам старых книг. Постепенно языковых знаний стало больше, но они были пока недостаточные для того, чтобы реально прочитать литературу на русском. Тем не менее я пыталась уловить суть и дух различных текстов, и скорее интуитивно нежели реальными знаниями почуствовала, как в текстах некоторых авторов нашла что-то настолько сильное и значимое, что это проникало даже через языковый барьер. Одним из таких авторов был Даниил Хармс.

С Даниилом это была буквально любовь с первого взгляда. Правда, тогда я не знала, откуда появлялись странно-страстные чувства после чтения: от недостаточного знания языка или от самого текста. Теперь уж точно знаю. Практически наизусть помню строки от «Голубой тетради № 10»:

«Жил один рыжий человек, у которого не было глаз и ушей. У него не было и волос, так что рыжим его называли условно. Говорить он не мог, так как у него не было рта. Носа тоже у него не было. У него не было даже рук и ног. И живота у него не было, и спины у него не было, и хребта у него не было, и никаких внутренностей у него не было. Ничего не было! Так что непонятно, о ком идет речь. Уж лучше мы о нем не будем больше говорить».

- Разумом ли понимать родину Даниила 1937 года?

С первым Дмитрием я познакомилась еще до Даниила. Он был корреспондентом на московском радио. Познакомились, скажем, на работе. Он провёл меня в интересные, закрытые не только западным 20-летним девушкам места: Дома журналистов, актеров, писателей. Дал почуствовать советскую действительность конца 80-х с привкусом от инакомыслящей интеллигенции. Я увидела больше, чем тогда могла понять. И какая наивная я тогда была (хотя можно ли наивностю называть простое незнание и неопытность?) С нежностью вспоминаю свои визиты в его квартиру возле Волоколамского шоссе. Помню, как думала: такой добрый человек, держит в своем доме старую родственницу, сам занимает только одну комнатку. Искренно испугалась, когда однажды ходила в ванную, и вдруг рядом открылась дверь, не в склад, как до этого предполагала, а в еще одну жилую комнату со странными мне соседями. С первой коммуналкой познакомилась девка из капиталистического строя...

Да, справедливо сегодня спросить, откуда «рядовой сотрудник» радио знал блестяще английский с американским акцентом и к тому же еще и арабский язык. Мне так хотелось бы его снова найти, не как мужчину, а как человека, с которым я делила Советский союз – опять же, как эту страну понимать? И как надо было понимать тогда? Как важно было бы мне сейчас посмотреть в зеркало своих частично уже смутных воспоминаний вместе с теми, кого тогда знала.

Второй Дмитрий был мне как младший брат. И жилец он у меня был, занимал половину квартиры, где я жила в Ленинграде - нет, уже вдруг в Петербурге - у метро Проспект Болшевиков. Настоящий постсоветский спальный район. Интересно, и ныне-ли называет народ этот район Веселый Поселок? Братик Дима жарил кабачки на сковороде и покрывал наш маленький туалет плакатами первого вождя тогда уже бывшего СССР. Кроме Ленина там жили еще десятки тараканов, и видимо Диме было весело смотреть, как они бегали по лицу и протянутой (в данном случае вниз) руке Владимира Ильича. Позже этот Дмитрий, амбициозный биохимик и талантливый писатель, уехал в Америку. Из интернета я могу узнать о его далнейших походах, но и его мне не хватает, чтобы вместе обсудить: виднее ли оттуда судьба России?

О последнем Диме рассказывать тяжелее всего. Сложные были времена, да и моя жизнь тоже. Как вообще я стала встречаться с мелким жуликом, чужим и в моих учебных кругах, и в культурных тем более. Намечу кратко: мы нашли одно место, где все у нас очень даже совпадало (мест мы на самом деле нашли удивительно много, и благодаря ему, образ русского мужчины стал в моем восприятии гораздо богаче, чем когда-либо до или после этого). Ту часть первой половины питерских 90-х годов, которую мы провели вместе, я представляю себе, как некий аналог жизни в большом военном городе. Рядом на фронте гудит война - и дикая молодежь гуляет с силой, которая возможна только, когда знаешь, что завтра возможно всё кончится.

Случайно-ли, что в это время я сама серьёзно заболела. Не получилось из меня хорошего врача, выпускника первого медицинского имени И.П.Павлова – но, может, не совсем плохой пациент получился? Я, наверное, не компетентна судить, выздоравливает ли Россия с тех времен, ведь я уже больше десяти лет назад вернулась на свою родину. О себе могу сказать, что мне с Россией (от России) хуже не стало – скорее наоборот. То прямо, то косвенно, она дала мне работу, дала много друзей и воспоминаний, дала очень много для моего сегодняшнего мировосприятия.

Может, и новых Дмитриев и Даниилов еще даст?

среда, 13 июня 2007 г.

Двадцать лет спустя Виктор Цой жив!

Первоначально статья была опубликована в новом еженедельнике, издающемся в Финляндии на русском языке, «Спектре НЕДЕЛИ» № 23 / 08.06.2007 г. Автор — Рейо Никкиля/Reijo Nikkilä



нажмите на изображениe для увеличения картинки


Еще задолго до Перестройки я слышал от своего друга Артема Троицкого о ленинградской группе «КИНО» и ее солисте Викторе Цое. Но когда я наконец увидел его вживую летом 1987 года, я был в восхищении. Такой энергии и харизмы я не наблюдал ни у кого из советских рокеров. А я, как-никак, повидал и «Машину времени» с Макаревичем, и «Аквариум» с Гребенщиковым, и «Звуки Му» с Петром Мамоновым, и т. д.
Виктор Цой и его группа выступали во время Московского кинофестиваля в знаменитом клубе «ПРОК» (Профессиональный клуб), который работал в Доме кино. Тогда Москва, как никогда, влекла иностранцев, наконец-то на фестиваль не требовалось приглашать мировых звезд по два раза. В рамках работы «ПРОКа» проходили жаркие политические дискуссии, и допоздна игрались рок-концерты.
Мы с Кристианом Вальдесом были единственной телевизионной группой, снявшей концерт «КИНО». Кристиан снимал, а я писал звук на нашем новейшем оборудовании. Фото на этой странице – на самом деле видеокадры из материала, отснятого Кристианом. Они подтверждают мои воспоминания о том, что зрители очень по-разному реагировали на то, что видели и слышали.
Молодежь, среди которой были еще неизвестные тогда будущие рок-звезды, такие, как Гарик Сукачев, были в восторге. Они толпились перед сценой, прыгали, танцевали и подпевали Цою. Слева виднелись столики, за которыми сидели мировые звезды, такие, как Олег Янковский и Роберт де Ниро. Я не заметил, чтобы концерт Цоя их вдохновил. Композиция «Хочу перемен» или «Мы ждем перемен» (в дискографии зафиксированы оба названия), исполнение которой мы засняли, была из готовившегося к выпуску фильма Сергея Соловьева «Асса».
Виктор Цой в гримерной Дома кино после концерта (куда я зашел с ним поговорить) был не менее удивителен, чем на концерте. Он сидел, съежившись и оробев, рядом с такой же оробевшей женой Марьяной. Я едва вытягивал из него ответы на вопросы. Он был полной противоположностью рок-гиганту на сцене.













Спустя два дня после того, как Виктор Цой погиб а автокатастрофе в Латвии 15 августа 1990 года, «Комсомольская правда» написала:
«Для нашей молодежи Виктор Цой значит больше любого политика, заменитости, писателя. Это потому что Цой никогда не врал и не продавался. Он был и останется самим собой. Не верить ему невозможно. Цой – единственный рокер, для которого нет разницы между имиджем и реальной жизнью, он жил, как он пел... Цой – последний герой рока».
Ровно через год после его смерти, во время августовского путча, я был возле Белого дома и слышал, как молодежь поет у костра:

Перемен требуют наши сердца,
Перемен требуют наши глаза.
В нашем смехе и в наших слезах,
И в пульсации вен -
Перемен!
Мы ждем перемен.

Perevod s finskogo: Polina Kopylova.

пятница, 8 июня 2007 г.

Ошибка маркетолога

Город Хельсинки решил изменить стратегию привлечения туристов. Бренд «Дочь Балтики» уже не так привлекателен, потому что не менялся годами. Поэтому специалисты департамента по маркетингу в течение двух лет занимались разработкой нового образа столицы. В результате появилась программа, в которой, в частности, Хельсинки преподносится как перекресток культуры Запада и Востока (хотя это — лишь малая часть образа, имидж построен на архитектуре, дизайне, природе, удобном для туристов масштабе и пр.). Основания для этого есть, не зря же огромное количество американских фильмов про Россию снимали именно здесь. Свято-Троицкая церковь, Успенский собор, православное кладбище, русские рестораны, магазины, где продаются деликатесы из России (вернее, изготовлены они в Германии и Эстонии, но все-таки) — все это поможет иностранцам, раздумывающим, где провести отпуск, сделать свой выбор в пользу Хельсинки.
Маркетологи столицы не скрывали, что выстраивание нового бренда рассчитано на иностранцев. Видимо, специалисты департамента неоправданно оптимистично относились к результатам разных исследований, согласно которым финны — толерантны и по-современному относятся к растущему числу иммигрантов и приезжих из других стран. Зато представители прессы, как известно, в облаках не витают и точно знают, что стоит за отчетами исследователей.
О новом бренде города рассказала статья в «Хельсингин Саномат»: «Иностранцам начнут продавать Хельсинки русскостью» (Helsinkiä ryhdytään myymään ulkomaalaisille venäläisyydellä, 4.6.2007 г.). Нет смысла комментировать статью, потому что самое интересное стало происходить на сайте издания. Читателям предложили обсудить материал в интернете. Тема — «Достойно ли продавать Хельсинки русскостью?» (Onko sopivaa myydä Helsinkiä venäläisyydellä?). Провокационная постановка вопроса получила соответствующее развитие. Столько накопленной ненависти ко всему русскому трудно представить! Даже объяснения руководителя департамента Кари Халонена (он в интернете попытался рассказать, что журналист газеты необоснованно выделил только один пункт программы, почти оставив без внимания все остальное), увы, не остановили потоки русофобии.

"Спектр НЕДЕЛИ" № 23

Hesarin keskustelu aiheesta

вторник, 22 мая 2007 г.

Памятники

Photo Reijo Nikkilä
Klikkaamalla kuvaa näet sen suurempana

Памятники в моей жизни 1/2

(Спектр НЕДЕЛИ 25.05.2007)


Ровно 45 лет назад, в 1962 году, я фотографировал грандиозный памятник Сталину в Праге. Он возвышался на высоком холме на том берегу Влтавы на виду у всего города, и Сталину тоже все хорошо было видно с высоты (сравните со старым анекдотом: «Какое самое высокое здание в СССР?» - «Здание КГБ на Лубянке, оттуда каждый закоулок в стране просматривается»). В декабре того же года памятник был взорван.

Чехословакия последней из стран Восточного блока распрощалась со сталинизмом. Не считая Албании, принявшей сторону Китая, в Европе не осталось больших памятников вождю.

А вот в Грузии они были, как мне случилось обнаружить в 1973 годy, когда я во второй раз ездил в Гори, родной город Сталина. Впервые я был там в 1959, и тогда памятников Сталину было полно по всей республике. Тогда он сам еще лежал рядом с Лениным в Мавзолее, и выглядел так натурально, что, когда я проходил мимо, я помедлил – вдруг он вскочит или хотя бы моргнет? К сожалению, снимать в Мавзолее было нельзя.

Последний большой памятник Сталину я видел в 1982-м, во время командировки в Монголию, организованной Ханну Линнайнмаа, где мы с Кристианом Вальдесом стали первой западной телевизионной съемочной группой. Там Сталин стоял в центре Улан-Батора, под окнами рабочего кабинета товарища Юмжагина Цеденбала, избранного главой монгольских коммунистов еще в сталинские же времена. Кстати, а не стоит ли он там и до сих пор?

В 1980-х я познакомился с московским скульптором-потретистом Георгием Лавровым. Я снял о нем документальный фильм. О его на редкость интересной жизни я как-нибудь еще расскажу. Здесь приведу лишь пару строк.

Как раз накануне 1937 года Лавров сделал пятиметровую сталинскую статую для московского метро. Но он никогда не видел эту свою работу на станции «Семеновская». Когда памятник открывали, Лавров был на пути в ГУЛАГ в качестве японского шпиона. А когда в 1954 году он вернулся в Москву, памятник со станции уже убрали.

Последний раз я брал у Лаврова интервью на следующий день после того, как на Лубянке был повержен «железный Феликс».Мы с оператором Кари Ахола были там до раннего утра, и прямо от осиротевшего постамента отправились в Хлебный переулок. Лавров уже был на смертном одре. Замирающим голосом он прошептал в микрофон: «Не надо снимать памятников».
Три дня спустя, 25 августа 1991 года, Геoргий Лавров скончался в возрасте 95 лет.

четверг, 12 апреля 2007 г.

Моя Финляндия

Katsotaanpa miten onnistuu blogin ensimmäinen kyrillinen postaus....

"Minun Suomeni" on kirjoittanut Anna S. (joka viittaa toivoakseni myös minuun kauniina ja viisaana kolleganaan...), Pietarin Anna, jota ei pidä sotkea Petroskoin/Viipurin Annaan. Anna S. - Sidr - on siis blogissamme alati läsnä. Anna S. - Skv (es-kaa-vee, svobodno konv...ja silleen) ei suomea taitamattomana pääse juttujamme seuraamaan, mutta ilmeisen hyvin hänen on kuitenkin onnistunut "lovit duh nashego bloga", vai mitäpä sanotte seuraavasta Neuvostokosmonauttien päivän tervehdyksestä?

Привет, ребята,

Если бы у меня был собственный блог, то я бы этот текст выложила туда. Но так как вы – мои основные эксклюзивные блоггеры, то решила поделиться с вами увиденным и услышанным на заключительной конференции по проекту «Обратно в общество».

На Итальянской улице, которая, кстати считается по праву второй (после Невского) главной улицей Петербурга, стоит классической здание с голубым фасадом, где находится интересный музей советского периода – Музей здоровья, в котором за стеклянными витринами разложены кусочки здоровой еды и прочие экспонаты, к которым до сих пор приводят школьные экскурсии - тиинейджеров, радующихся любой групповой деятельности, которая их выводит за рамки школы. Также там располагается центр того, что пока в нашей стране не существует – Центр медицинской профилактики. И именно там проходила наша конференция.

И вот когда я по окончании первой части вышла на улицу, у меня было такое приподнятое настроение, которое обычно вызывает бокал шампанского, внезапная дружеская смс-ка или просто тепло солнечных лучей. Но я точно знаю, что это было связано и с тем, что я услышала на конференции. И я поняла, что «моя Финляндия» - это те финны, которые дисциплинированно уселись в два ряда отдельной кучкой, обложившись большими сумками, бутылками воды и запасшись лакричными сосульками. Это те финны, которые в течение нескольких лет терпеливо обучали российских специалистов разного ранга, секторальной принадлежности и мировоззрений – обучали тому, что для них является естественным и традиционным в Финляндии, и что здесь, в России, и даже в самом ее передовом городе – Петербурге – совершенно ново о не вписывается ни в какие официальные рамки: социальной терапии с самой осуждаемой обществом и преследуемой государством группой больных – наркозависимыми. Что моя Финляндия – это те якобы незаметные перемены, к которым приводит такое терпение – потому что о них редко говорится с высоких трибун (а если говорится, то такими общими словами, за которыми трудно угадать глубокий смысл). Такие перемены, когда специалисты, годами в одиночку воюющие с мельницами государственных структур, вдруг обрели коллег, зачастую в соседних учреждениях, с которыми они знались до этого, и объединенные простыми идеями, которые дают такие славные результаты у северных соседей, начали пробовать это у себя дома. Не имея на это (к счастью) никакого указа сверху, приказа, постановления и прочих традиционных «механизмов», консервирующих десятилетиями нашу социальную практику.

Моя Финляндия – это директор наркологической больницы, который на совсем простом, повседневном языке говорит о наркологической ситуации в Финляндии - с достоинством отмечает хорошее в одной области, и с уверенностью и спокойствием критикует «небрежную и довольно неэффективную» политику своей страны в другой области.

Моя Финляндия – это те финны, которые говорят, что главное – это обеспечить, чтобы все жители страны получили возможность иметь достойную жизнь, несмотря на проблемы или болезни, которые у них есть.

Моя Финляндия – это также и русские! Те, которые «заразились» у соседей этим простым целеустремлением, устав от «России, которую умом не понять» и делая вместе с коллегами то, что меняет эту жизнь к лучшему.

Моя Финляндия – это то, что началось ровно 10 лет назад и что останется у меня, что мне никто не может отобрать.

Моя Финляндия – это мои коллеги, красивые и умные, а главное – терпеливые и не сдающиеся, которые почему-то любят этих странных русских (и меня в том числе) и которые, я знаю, если бы сегодня были бы со мной, радовались бы этому также, а может и больше.

В день советской космонавтики,

Всегда Ваша Анна