Четыре «Д» моей России

Четыре «Д» моей России

В моей жизни были три Дмитрия и один Даниил.

Начнем с последнего. Когда я приехала жить и изучать медицину в Ленинград осенью 1989, я практически не знала русского языка. Но с самого начала моих студенческих лет я полюбила бродить по магазинам старых книг. Постепенно языковых знаний стало больше, но они были пока недостаточные для того, чтобы реально прочитать литературу на русском. Тем не менее я пыталась уловить суть и дух различных текстов, и скорее интуитивно нежели реальными знаниями почуствовала, как в текстах некоторых авторов нашла что-то настолько сильное и значимое, что это проникало даже через языковый барьер. Одним из таких авторов был Даниил Хармс.

С Даниилом это была буквально любовь с первого взгляда. Правда, тогда я не знала, откуда появлялись странно-страстные чувства после чтения: от недостаточного знания языка или от самого текста. Теперь уж точно знаю. Практически наизусть помню строки от «Голубой тетради № 10»:

«Жил один рыжий человек, у которого не было глаз и ушей. У него не было и волос, так что рыжим его называли условно. Говорить он не мог, так как у него не было рта. Носа тоже у него не было. У него не было даже рук и ног. И живота у него не было, и спины у него не было, и хребта у него не было, и никаких внутренностей у него не было. Ничего не было! Так что непонятно, о ком идет речь. Уж лучше мы о нем не будем больше говорить».

- Разумом ли понимать родину Даниила 1937 года?

С первым Дмитрием я познакомилась еще до Даниила. Он был корреспондентом на московском радио. Познакомились, скажем, на работе. Он провёл меня в интересные, закрытые не только западным 20-летним девушкам места: Дома журналистов, актеров, писателей. Дал почуствовать советскую действительность конца 80-х с привкусом от инакомыслящей интеллигенции. Я увидела больше, чем тогда могла понять. И какая наивная я тогда была (хотя можно ли наивностю называть простое незнание и неопытность?) С нежностью вспоминаю свои визиты в его квартиру возле Волоколамского шоссе. Помню, как думала: такой добрый человек, держит в своем доме старую родственницу, сам занимает только одну комнатку. Искренно испугалась, когда однажды ходила в ванную, и вдруг рядом открылась дверь, не в склад, как до этого предполагала, а в еще одну жилую комнату со странными мне соседями. С первой коммуналкой познакомилась девка из капиталистического строя...

Да, справедливо сегодня спросить, откуда «рядовой сотрудник» радио знал блестяще английский с американским акцентом и к тому же еще и арабский язык. Мне так хотелось бы его снова найти, не как мужчину, а как человека, с которым я делила Советский союз – опять же, как эту страну понимать? И как надо было понимать тогда? Как важно было бы мне сейчас посмотреть в зеркало своих частично уже смутных воспоминаний вместе с теми, кого тогда знала.

Второй Дмитрий был мне как младший брат. И жилец он у меня был, занимал половину квартиры, где я жила в Ленинграде - нет, уже вдруг в Петербурге - у метро Проспект Болшевиков. Настоящий постсоветский спальный район. Интересно, и ныне-ли называет народ этот район Веселый Поселок? Братик Дима жарил кабачки на сковороде и покрывал наш маленький туалет плакатами первого вождя тогда уже бывшего СССР. Кроме Ленина там жили еще десятки тараканов, и видимо Диме было весело смотреть, как они бегали по лицу и протянутой (в данном случае вниз) руке Владимира Ильича. Позже этот Дмитрий, амбициозный биохимик и талантливый писатель, уехал в Америку. Из интернета я могу узнать о его далнейших походах, но и его мне не хватает, чтобы вместе обсудить: виднее ли оттуда судьба России?

О последнем Диме рассказывать тяжелее всего. Сложные были времена, да и моя жизнь тоже. Как вообще я стала встречаться с мелким жуликом, чужим и в моих учебных кругах, и в культурных тем более. Намечу кратко: мы нашли одно место, где все у нас очень даже совпадало (мест мы на самом деле нашли удивительно много, и благодаря ему, образ русского мужчины стал в моем восприятии гораздо богаче, чем когда-либо до или после этого). Ту часть первой половины питерских 90-х годов, которую мы провели вместе, я представляю себе, как некий аналог жизни в большом военном городе. Рядом на фронте гудит война - и дикая молодежь гуляет с силой, которая возможна только, когда знаешь, что завтра возможно всё кончится.

Случайно-ли, что в это время я сама серьёзно заболела. Не получилось из меня хорошего врача, выпускника первого медицинского имени И.П.Павлова – но, может, не совсем плохой пациент получился? Я, наверное, не компетентна судить, выздоравливает ли Россия с тех времен, ведь я уже больше десяти лет назад вернулась на свою родину. О себе могу сказать, что мне с Россией (от России) хуже не стало – скорее наоборот. То прямо, то косвенно, она дала мне работу, дала много друзей и воспоминаний, дала очень много для моего сегодняшнего мировосприятия.

Может, и новых Дмитриев и Даниилов еще даст?